– Ладно, ребята, пошли. Осталось совсем ничего. – С притворной скорбью в голосе, тихо попросил Сухарев, похлопав одного из молчащих в трауре людей по плечу.

Через десять минут процессия наконец вынырнула из сумеречного леса, и Сергею как-то сразу стало легче дышать. В сотне метров высился знакомый бетонный забор исследовательского института. Оставалось лишь обойти его по периметру – и он дома.

Это случилось, когда лес остался за спиной Соколова.

– Иди и не бойся. Маловерные падут на колени. Враги превратятся в пепел. Ты должен выступить перед людьми. – загромыхало в сознании у священника, и Георгий замер на месте.

На несколько секунд святого отца опять посетило странное видение. Запах ладана, замедленное течение времени – все размыто. Вокруг него засуетились люди. Он не слышал их. Звуки оставили священника. Взглянув на лица собравшихся вокруг, он увидел верных ему Ирину и Влада. Там же стоял и Сергей, и большинство из его команды. И вдруг, словно чем-то острым полоснуло по сердцу Соколова – он увидел Еву. Девушка стояла в стороне. Стояла спокойно, с безразличным выражением лица. Однако ее выдавали глаза. Георгий уже видел подобное. Там, в лесу. Из глазниц светловолосой девушки, словно клубки тонких змей, вырывались черные сгустки. На мгновение, Соколов уловил взгляд Евы на себе. Ему показалось, что по лицу Бодровой пробежала легкая ухмылка. В следующее мгновение время набрало свои привычные обороты, звуки вернулись, и странное лицо девушки вновь стало нормальным.

– Что с вами? – послышалось со всех сторон.

– Вы опять слышали что-то? – негромко спросил Влад, подойдя к священнику вплотную.

– Да. – тихо ответил Георгий.

– Что тут случилось? Батюшка, все нормально? – раздался голос Сухарева.

– Голова закружилась. Стар я для таких приключений. – соврал Соколов.

На вопросительный взгляд своих спутников Георгий не ответил.

– Ну потерпите. Минут десять и мы на месте. – похлопал по плечу священника, один из людей Сергея.

– Да все в порядке. Давление, знаете ли. – улыбнулся святой отец.

И вскоре, вереница из четырнадцати мужчин и двух женщин вновь растянулась по дороге, ведущей вдоль высоких стен НИИ. В этот раз, Георгий не рискнул открыться перед чужаками. Голос просил его выступить перед людьми на “базе”. И священник отлично понимал, что эта идея могла совершенно не понравиться местному руководству. Поэтому, Соколов решил не спешить и действовать по обстоятельствам.

– Почему вы соврали? У вас же было видение? – поравнявшись с Георгием спросила Смолова.

– Да, что происходит? – поддержал вопрос Иры, Владислав, который встал по другую руку от священника.

– Так, слушайте внимательно. – шепнул, Соколов. – Мне было видение, это так. Но, боюсь, не стоит оглашать волю Голоса.

– И о чем вам было сказано? – понизив голос до уровня Георгия, едва слышно спросил Сычев.

– Мне нужно выступить перед людьми на базе. Думаю, Голос может впервые приоткрыть занавес своей воли.

– Да, мы ведь уже в Твери. – понимающе кивнула Смолова.

– Так вот, – продолжил Соколов. – Здается мне, что местное руководство инициативу мою не поддержит. А значит, будем искать предлог для общего сбора.

– Ясно. Как окажемся на месте, мы с Ирой разведаем, что да как. – ответил Влад.

– И еще кое-что... – запнулся святой отец. – Я, как бы это сказать, хочу, чтобы вы повнимательней следили за нашей подружкой. Я что-то видел…

– Я же говорила, что это дьявольское отродье! – повысила голос Смолова, и, поймав недовольный взгляд Георгия, уже тише добавила: – Я же говорила, что нам следовало от нее избавиться. Она же рассадник смуты и недоверия!

– Перестаньте. Просто не спускайте с нее глаз, а Голос сам укажет нам верное направление. – уверенно произнес Георгий.

Через пять минут дорога претерпела изменения. Появился гладкий, будто бы мокрый от лунного света, асфальт. А еще через минуту в глаза святого отца ударил луч прожектора. От неожиданности Соколова всего встряхнуло.

– Пароль. – затрещал, усиленный громкоговорителем, сухой голос.

– Квазар один. – произнес Сухарев.

Яркий свет ушел в сторону. И когда глаза вновь обрели способность видеть, Соколов наконец рассмотрел высокие решетчатые ворота. Низко загудели механизмы привода. Заскрипело старое реле. Ворота открывались, и трое караульных, вооруженных современными автоматами, вышли навстречу прибывшему отряду.

Голос Хромова, усиленный мощной акустической системой, отражался от стен конференц-зала, создавая причудливое эхо. Начал мужчина, с того, что представился вновь прибывшим.

– Зовут меня Иван Дмитриевич Хромов. В прошлом я руководил заводом при этом институте. Четверть века я просидел в кресле директора и знаю, как управлять сложным организмом коллектива.

Дальше Иван перешел к посвящению людей в свои планы. Он рассказал, что дюжина мужчин отправилась на другой берег Волги и что сразу по их возвращению, планируется вылазка в центр города.

– Кто-нибудь слышал хоть что-то по радио, телефонам, другим средствам связи? –задал он дежурный вопрос новичкам.

– Нет, – последовал ожидаемый ответ.

Целый день в эфире хозяйничал белый шум, а индикаторы связи на мобильных телефонах оставались мертвы. И среди всех последствий конца света, это Ивану Дмитриевичу не нравилось больше всего.

– Итак, обойдусь без громких слов. – продолжил Хромов свою речь. – Мне кажется, все и так понимают, что нам предстоит бороться за право выжить в новом мире.

Иван обвел собравшихся взглядом, остановившись на уставших лицах пятерых из Городни.

– Но есть кое-что важное, на чем я бы хотел заострить внимание. – повысил голос мужчина за трибуной, и, переведя взгляд на прикрытое простынями тело, продолжил: – Я не хочу больше видеть такое. Нам хватит смертей. Конечно, случилась катастрофа, и выкинуть из головы всю эту грязь невозможно. Как и мысли о том, что, скорее всего, наши близкие и родные погибли в страшных муках. Но поймите, обрывая свою жизнь, вы лишь приумножаете горе. Любое, даже самое сложное и полное невзгод бытие, в любом случае лучше небытия.

– Я слышала он оставил записку? – спросила какая-то женщина из зала.

– Да, он написал, что хочет опять увидеть родителей, и некую Свету. – достав из кармана смятый клочок бумаги, Хромов еще раз перечитал послание. – И я понимаю его чувства, но парень допустил ошибку свойственную молодым умам. Ошибку пренебрежительного отношения к жизни. И, скорее всего никого он там не увидит. Скорее всего, он станет очередным кормом для фикусов. Как бы это прискорбно ни звучало.

Иван сделал паузу, чтобы зал немного отшумел, и было уже хотел продолжить, как двери аудитории распахнулись. Шелест разговоров мгновенно стих. Все с интересом уставились на проход. Иван Дмитриевич почему-то не очень удивился человеку в овальных очках, ступившему на шелковые дорожки конференц-зала. Сухарев Сергей, юноша, который в этот момент должен был возглавлять рейд за десяток километров от “базы”, быстрым шагом направился к трибуне.

– Где все? Что случилось? – боясь услышать ответ, спросил Хромов.

– Все в порядке, люди в столовой. – ответил Сухарев, и на сердце Ивана Дмитриевича отлегло. – Думаю, стоит перенести собрание. Мы нашли четверых, и лучше вам лично с ними пообщаться.

– “Красный свет”?

– Не знаю, но там священник из Каблуково, который считает себя пророком, и девушка-наркоманка, которую поверенные батюшки чуть не убили у нас на виду.

Хромов заглянул в глаза человека. Во взгляде Сергея читалось, что дело серьезное.

– У нас непредвиденные обстоятельства. Объявляю перерыв. Около восьми мы продолжим. – обратился он к залу.

И под удивленный шепот собравшихся, Иван Дмитриевич последовал за Сергеем и вышел из помещения.